Взгляни на мир глазами кошки
И ты поймешь наверняка
Что счастье это спать в лукошке
Пить молоко из мелкой плошки
Гонять бумажку по дорожке
И изредка сожрать жука

Судьба жука немножко хуже
Она концом омрачена
Но что за счастье жить у лужи
И знать что ты кому-то нужен
Пусть на обед или на ужин
Ведь жизнь для этого дана?

Дни летят как пули мимо
С тихим свистом у виска
И течет неторопливо
Оставляя след незримый
Струйка белого песка

Теплый воздух пахнет летом
Мир окутан тишиной
И лучится мягким светом
Медлит, не спешит с ответом
Вечный собеседник мой

Тронул лист в окне небрежно
Пробежал по волосам
Одарив улыбкой нежной
С тихим вздохом, безнадежным
Прошептал — теперь ты сам…

И, один во всей вселенной
Без желаний, без любви
Без сомнений и надежды
Беззащитный и мятежный
Я и вечность — визави

Холод, мрак и бесконечность
И бесшумный бег часов
Утекает время в вечность
Унося мою беспечность
Навсегда, без дураков

Спал я плохо, снились черти
Ступа с бабою ягой
Чернокрылый ангел смерти
Все кружил над головой

Тень крыла закрыла солнце
Над землей сгустилась мгла
И во мраке непроглядном
Наступила тишина

Только он, посланец ада
Шелест крыл во тьме ночной
Ну чего ему здесь надо?
Неужели он за мной?

Полетал и сел на ветку
Крылья черные сложил,
Закурил, и сигаретку
Мне, как другу предложил

Взяв ее дрожащей дланью
На себя за трусость злюсь
Нет взаимопониманья —
Он молчит, а я боюсь

Так сидим и курим вместе
Каждый мыслит о своем
Он, наверное о смерти
Ну а я — молчу о нем

Хитрый взгляд скосил неспешно
Дыма выпустил кольцо
И взглянув в глаза с усмешкой
Сделал грозное лицо

«Знаю» — молвил он — «боишься»
«Ты не первый, не второй»
«Может это ты’ мне снишься?»
«Может ты’ пришел за мной?»

Но шутить или смеяться,
Настроенья как-то нет
Я уже готов отдаться
”Забирай” – был мой ответ

«Ладно» — говорит — «не бойся»
«Час расплаты не настал»
«Если к ночи обожрался»
«Не гулял, не упражнялся»
«На диване провалялся -»
«Выпей перед сном Festal»

Теперь мне трудно себе представить, что это очаровательное существо с большой белокурой головой и невинным немигающим взглядом небесно-голубых глаз, могло не вызывать умиления, но в то время, мое отношение к младшему брату сводилось к настороженному любопытству, периодически переходившему в восхищенное удивление. Обладая бесконечным запасом энергии и совершенно дьявольской изобретательностью, маленький террорист методично расширял сферу своих познаний, проверяя окружающую действительность на прочность. Каждая новая проделка обнаруживала все новые незаурядные способности в сочетании с полным отсутствием гуманистического начала — наука и эмоции несовместимы.

Опережая время, большинство проектов осуществлялись в режиме stealth – сосредоточенно молча, но иногда исполнителя выдавало тихое урчание «…дя-вадя-вадя-вадя…», свидетельствовавшее об особом усердии, и предоставлявшее небольшой шанс системам перехвата (в число которых, на правах старшего брата входил и я). Единственной относительно надежной защитой от постоянно нависавшей угрозы, было отвлечение бандитского внимания на что ни будь предсказуемое. Внутреннее чувство благодарности к детской телепередаче «Спокойной ночи малыши», ежедневно дарившей семье пол часа спокойствия, живо и по сей день.

Кроме мультфильмов, в анти-террористском арсенале был еще один вид оружия (теперь архаического) – диафильмы. Для непосвященных: диафильм это 36 мм пленка с фиксированными кадрами проектировавшимися на стенку с помощью настольного проектора. Просмотр диафильмов действовал на ребенка завораживающе, но в отличии от телевизора, требовал еще одного участника – демонстратора, каковым с большой вероятностью оказывался представитель эксплуатируемого класса, то есть я. Нельзя сказать, что я был в восторге от этого занятия, особенно в условиях сильно ограниченного дефицитом ассортимента диафильмов, но социальное положение не предполагало свободы выбора. По счастью, «малыш» великодушно принимал и даже приветствовал повторные просмотры.

Как правило, каждый кадр диафильма состоял из картинки и текста, количество которого варьировалось в широких пределах. В данном случае, текста было много – мелким шрифтом, не меньше половины кадра, на всех 36-ти. С одной стороны это позволяло подольше удерживать разбойника в литературном плену, но с другой — время то было мое … В общем, когда на следующий день ребенок потребовал повторного просмотра этого диафильма, я взбунтовался. Но, бунт продолжался недолго и закончился безоговорочной капитуляцией, поскольку жизненный опыт подсказывал, что альтернатива обошлась бы значительно дороже.

После появления первого кадра, я прочел несколько первых слов и мстительно замолчал. Почти без паузы, я услышал ангельский голос продолживший чтение. В первый момент я даже испытал облегчение – само поехало, но быстро понял — что-то здесь не так. Несмотря на возникшую тень сомнения, я был уверен, что ребенок читать еще не умел. Тем не менее, дочитав текст первого кадра, Димка потребовал сменить его на следующий и продолжил чтение. Сменяя кадры, я с изумлением следил за произносимым текстом, не находя ни одной ошибки. «Ты что умеешь читать?» — наконец выдавил из себя я — «Нет – я помню…».

В доме все были заняты своими делами и мой сбивчивый доклад о случившемся не привлек большого внимания. Лет через десять, когда Димкина уникальная память уже не была секретом, я поинтересовался тем как ему удается запоминать так много. Ответ был прост – «развешиваю тексты на окнах домов стоящих на пути между домом и школой, и потом их читаю. Дома большие, многоэтажные — места много».

В 1965-м году в стране победившего социализма с едой было напряженно, причем, степень напряжения возрастала по мере удаления от столицы. Славный город партизанской славы Брянск находился в 350-ти км от Москвы, чем и определялся ответ на загадку: «длинное зеленое, пахнет колбасой — поезд Москва – Брянск».

Ежемесячные командировки отца в министерство были естественной функцией централизованной системы управления промышленностью, но еще и играли ключевую роль в не менее централизованной системе распределения продуктов питания. Транспортировка товара производилась с использованием всех доступных видов ручной клади в ассортименте, зависевшем от погодных условий, международных отношений, близости к праздникам и бог знает чего еще, но, главным образом, от везения.

На этот раз удача улыбнулась в виде счастливого отца с двумя огромными клеенчатыми сумками, доверху набитыми нелегкой добычей. Извлеченная из баулов снедь была неоднородной : от любительской колбасы, консервных банок «бычки в томате», печенья «Юбилейное» до сигарет «Новость» и туалетной бумаги. Но, главной ценностью создаваемого стратегического запаса были яйца. Аккуратно разложенные по ячейкам картонных секций, они представляли собой не только источник калорий и веры в будущее, но также доставляли эстетическое удовольствие своей математической элегантностью.

Димка (3 года) по своему обыкновению где-то растворился. Доносившееся из кухни монотонное журчание женских голосов периодически нарушалось уже ставшим вполне привычным возгласом: «Дима, ты что делаешь? Немедленно прекрати!». Хотя каждый отдельный из возгласов ни к каким видимым последствиям не приводил, но в совокупности, вероятно в результате накопления, росло ощущение тревоги и в конце концов последовало давно ожидаемое указание : «Владик, найди Диму и проверь что он делает». После третьего напоминания, нехотя отложив домашнее задание, я отправился на поиски.

Далеко ходить не пришлось. Странные, методично повторяющиеся чавкающие звуки я услышал еще в коридоре, по дороге к столовой. «Ну, Вадя» — подумал я с интересом, предвкушая сюрприз. Картина, представшая передо мной после входа в комнату, превзошла все мои ожидания. На полу, перед открытой дверцей шкафа, лежала вынутая оттуда стопка картонных секций с яйцами, а перед ней, на корточках, сидел Димка и, бережно придерживая секции левой рукой, правой методично наносил удары неизвестно откуда раздобытым молотком. Содержимое яиц весело разлеталось по сторонам, оставляя медленно сползающие вниз живописные пятна на стенках шкафа, полу, ковре и на исполнителе. Судя по масштабам нанесенного ущерба, работа шла уже давно. Две обработанные секции лежали рядом, представляя собой очевидные произведения абстрактной живописи. «Ну, Вадя…!» — с восторгом выдохнул я, перехватывая молоток. Ко мне повернулись два голубых, озабоченно-возмущенных глаза. «Я же еще не закончил» — всем своим видом говорили они. Чувство вины за предательское разрушение многообещающего проекта преследует меня до сих пор.

Преступление

Начальный иммигрантский период был отмечен глубоким доверием к парикмахерским возможностям жены. Как выяснилось, ножницы очень сближают и в качестве инструмента убеждения уступают только опасной бритве. Наши, и без того неплохие отношения (времени на их выяснение категорически не хватало) резко улучшились, несмотря на сомнительное качество профессионального результата.

Со временем, изменившийся социальный статус ознаменовался появлением домашнего мастера. Им оказалась очаровательная блондинка, вооруженная всеми атрибутами прекрасного пола, включая отчетливые признаки интеллекта. Мысль о возможной провокации со стороны жены немного настораживала, но постепенно уступила место вполне приемлемому чувству легкого риска.

Наши свидания начались в ее апартаментах и уже на ранней стадии выглядели многообещающе, а затем, повидимому в поисках острых ощущений, переместились в нашу ванную комнату где и продолжались с возрастающей интенсивностью. Я с удивлением обнаружил, что волосы стали расти быстрее. Наличие полного комплекта домочадцев этажом ниже, придавало мероприятию дополнительной остроты.

Каждая встреча начиналась с ритуальной двусмысленной шутки по поводу «приглашения в нумера», создавая атмосферу легкой, но очевидной интимности. После обмена бытовыми новостями и некоторого количества абстрактно-философских рассуждений на смежные темы, беседа непринужденно, но неуклонно уходила в лирически-эмоциональную область, как бы невзначай, но неминуемо периодически пересекая границы дозволенного.

Выпущенная на свободу романтическая чувственность клубилась розовым туманом, заполняла собой все окружающее пространство, беспрепятственно проникая сквозь широко открытые для этого поры и заметно нарушая нормальную деятельность мозга. Манипуляции с волосами довершали дело превращения, казалось бы неглупого и не очень молодого человека в блаженного дебила. Мое второе я, высокомерно посмеиваясь, наблюдало за происходящим со стороны и нагло констатировало этот факт, что впрочем, не оказывало на первое никакого воздействия. Даже такие выражения как «ну, куда же ты, старый козел» не производили никакого эффекта и я упорно продолжал млеть и нести ахинею. К концу сеанса мы оба чувствовали себя неуместно возбужденными и слегка уставшими. Прощались несколько излишне поспешно, пряча за подчеркнутой галантностью неизвестно откуда взявшееся чувство вины.

Решением семейного совета (при одном воздержавшимся), наши отношения были прерваны так же внезапно, как и начались. Официальной версией причины было неудовлетворительное качество прически, а неофициальная не обсуждалась. С тех пор, мое отношение к профессии «парикмахер» изменилось радикально и навсегда, а светлый образ жрицы занял свое почетное место на историческом иконостасе.

Наказание

Поначалу, обслуживание в местной парикмахерской не предвещало никаких неприятностей (кроме грустных романтических воспоминаний о безвозвратно утраченной альтернативе). Несколько удивляла высокая текучесть кадров и странная неоднородность персонала, но явных признаков опасности не наблюдалось. В глубине души я чувствовал угрозу исходившую из недр этого заведения, но наивно полагал, что смогу оценить грозящую опасность по ее внешним признакам и вовремя предотвратить. При всем разнообразии, населявших контору персонажей, их объединяло одно общее качество – чувство внутреннего сопротивления, возникавшее при каждом усаживании в кресло. Невыразительная посредственность результатов их деятельности успешно компенсировалась семейной толерантностью.

Но однажды, “удача” наконец улыбнулась мне в виде приветливой, вполне привлекательной девушки, весь облик которой показался мне надежной гарантией успеха. Впервые я уселся в кресло без душевных сомнений, а даже с некоторым воодушевлением. О, как же я ошибался! После 27 лет жизни в активной языковой среде, трудно предположить возможность такого катастрофического культурного провала. Все началось с казалось бы невинного дежурного вопроса «Как будем стричь?». Но, после типично наивно-невнятного ответа с предложением сделать из меня красавца, прозвучало роковое уточнение: «Ножницы или машинка?». Кто бы мог подумать, что в этих заурядных словах может быть скрыто так много смысла. Мой, позорно легкомысленный ответ, что-то вроде «На ваше усмотрение маэстро», и стал причиной последовавшей за этим катастрофы. «Ну что ж, тогда машинка», с непонятным, в тот момент, воодушевлением заключила она. Дальнейшее произошло мгновенно. С легким стрекотом, почти весь волосяной покров моего затылка слетел на пол.

Понимая непоправимость произошедшего, я, тем не менее, стал лихорадочно искать выход из положения, и после мучительных и совершенно безрезультатных поисков, как это часто бывает в подобных случаях, быстро устал и тихо смирился с постигшим меня несчастьем. А, зря. Моя внутренняя жизнь не осталась незамеченной – «Все таки ножницы?» — прочел я вопрос-ответ во встревоженном взгляде «маэстро». Никогда не поддавайтесь на компромиссы. Если бы дело было доведено до конца без смены инструментария, возможно последствия не были бы такими тяжелыми.

Очень скоро стало ясно, что изначальный выбор в пользу машинки был сделан не случайно – ножницами она владела значительно хуже. Малодушно избегая собственного взгляда в зеркале, я пытался утешить себя слабой надеждой на мытье головы, но будучи по натуре прагматиком, в глубине души знал наверняка – не поможет. Сочетание голого затылка с категорически неоднородным покрытием темени создавали устойчивое ощущение разрыва с реальностью. Мысли путались в диапазоне от «этого не может быть» до «нет, это не со мной». Процедура завершилась в напряженном молчании. «Маэстро» вела себя как готовый к защите нашкодивший кот, всем своим видом демонстрируя, что в случае претензий – она не причем. Реальный масштаб нанесенного ущерба был еще не ясен, но судя по растерянности и даже сочувствию к жертве, пробивавшимся сквозь оборонительные редуты «маэстро», он был не маленьким.

Даже закаленная в боях семейная толерантность, при моем появлении замерла в оцепенении. «Не надо…» — тихо сказал я на попытку нарушить напряженное молчание и хмуро побрел уединяться. «В…вырастет…» — неуверенно и слегка заикаясь прозвучало мне вслед. На этот раз волосы росли на удивление медленно. Мои заискивающие просьбы о помощи, обращенные к жене, мстительно оставались без ответа, а попытки корректировать процесс самостоятельно, привели только к его замедлению.

Несмотря на очевидную бесперспективность этого занятия, я с необъяснимым упорством, продолжал периодически заглядывать в то же заведение в поисках чего-то, что можно обозначить как «знак судьбы…». И я его дождался. Будучи человеком незлобным и учитывая низкую вероятность успеха, я пытался принять решение — входить или нет, разглядывая работников снаружи. Несмотря на затемненные окна, в большинстве случаев мне удавалось достичь негативного результата даже не выходя из машины, после чего, с легким сердцем, я откладывал решение на неопределенный срок.

Но однажды, несмотря на снизившееся доверие к собственной интуиции, я дал ей шанс. Это была симпатичная молодая темнокожая женщина, почему-то создававшая впечатление опытного мастера. Она была занята с клиентом, но, увидев меня, приветливо махнула рукой предлагая подождать. Буду ждать, решил я, и собрался присесть. И в этот момент, из глубины зала, на полусогнутых неестественно тощих ногах, ко мне направилось нечто, в существование чего я перестал верить еще в детстве. Это была кошмарная комбинация бабы яги и кощея бессмертного, украшенная огромным крючковатым носом, мясистой волосатой бородавкой над бритвенно острой щелью рта и непропорционально длинными сучковатыми руками. Существо было явно не в духе – лохматые брови плотно сдвинуты, а в глазах светился зловещий мстительный огонь. «Неужели ко мне? … И зачем? … Меня, кого так любят все?» — промелькнуло в голове. «Опаздываю на срочное совещание, совсем забыл» — озабоченно промямлил я и, не отрывая взгляда от часов, медленно попятился к двери.

Ощущение зайца, убегающего от собак, быстро сменилось радостным чувством освобождения и надежды на, теперь уже без всякого сомненья, светлое будущее. В этом заведении я больше не появился никогда.

Все носители очков знают, что периодические посещения окулистов неизбежны. Естественное чувство тревоги, сопровождающее любую встречу с медициной, тоже знакомо каждому, но на этот раз оно было неназойливым. Затемненные стекла клиники живописно отражали окружающую действительность, внушая уважение к институту и вселяя ощущение — если не спокойствия то, по крайней мере, некоторую долю беспечности. Современный интерьер и располагающая атмосфера в приемной не нарушили благостного состояния души, окончательно усыпив бдительность. Слегка неожиданный бунт подруги жизни по поводу заполнения регистрационных форм был подавлен легко и практически без последствий. Под непродолжительное и мало агрессивное ворчание (в процессе заполнения документов) я мог спокойно проверять почту.

Услышав свое имя, я оторвался от телефона и был пойман немигающим взглядом, стоявшей передо мной женщины в голубом безукоризненно отглаженном халате и очевидно находившейся при исполнении. Я решительно прогнал неизвестно откуда взявшееся в голове слово «фельдфебель», но заменить его на «медсестру» так и не удалось. «Медстраж» закрепилось само собой. На поступившее предложение следовать за ней я безропотно согласился, хотя и испытал некоторое неудобство. Всем своим видом – необычайно широкими и прочными бедрами, мускулистой спиной (угадывавшейся под идеально сидящим халатом) и горделиво приподнятым подбородком на лошадином лице она создавала ощущение официальной строгости, совершенно не располагавшей к ослушанию.

Проследовав в указанный кабинет и усаженный в космическое кресло, увешенное множеством приборов непонятного назначения, я приготовился к вступительной беседе, но был ошарашен казалось бы естественным в данных обстоятельствах вопросом: «На что жалуетесь?». Лихорадочное ворошение памяти результатов не принесло. Я с ужасом обнаружил, что предъявить мне совершенно нечего и собрался оправдываться.

— «Угроза глаукомы»  — твердо констатировалa медстраж. Я вздрогнул от неожиданности и понял что попался. Моя вялая попытка не согласиться с поставленным диагнозом была немедленно и решительно пресечена: «Во-первых, время доктора очень дорого и он не может тратить его на осмотр здоровых людей, а во- вторых, в вашем заявлении ясно написано — угроза глаукомы».

Опасение, что если начнут искать то непременно найдут, быстро переросло в уверенность. Непроизвольно вырвавшийся протест проявил еще одно преступное и одновременно спасительное обстоятельство – заявление подавал не я.

— «Это жена» – немного излишне поспешно отрапортовал я.

— «Жена?» — почему-то с сомнением повторилa за мной страж — «Где она? Я могу с ней поговорить?»  — твердость тона не оставляла сомнений в серьезности намерений.

— «Она здесь, в фойе — позвать?» — не без злорадства спросил я, и не дожидаясь ответа, с нескрываемым облегчением ускоренным шагом покинул кабинет.

Решительно проигнорировав на мгновение возникшую позорно-пораженческую мысль «а не слинять ли?», я даже начал проникаться интересом к развитию событий. На очевидно притворное удивление жены (в глубине души она твердо знала, что без нее не обойдется) я не отреагировал и предложил ей занять законное место семейного администратора на передовой. А сам вернулся в свое космическое кресло в партере, но уже в качестве зрителя. Итак, к бою! Я с любопытством посмотрел на медстража в предвкушении расправы. Это тебе не несчастного пациента пытать! Ольга заняла наступательную позицию на предложенном ей стуле.

— «Здравствуйте. Вы оформляли заявку?»

— «Я» — решительно начала Ольга – «, но лечащий врач …»

— «Кто ваш лечащий врач – Д?» — бесцеремонно перебилa страж. – «Так вот она и продиагностировала.»

— «Да … но мы … не …»

— «Читайте, вот здесь, черным по белому …»

Ольга молчала. Похоже в нашем лагере обнаружилось смятение. «Будут лечить» — промелькнуло в голове, и по спине пробежал нехороший холодок.

— «Я здоров» — неожиданно для себя и как-то невпопад заявил я слегка севшим голосом.

— «Ну это мы посмотрим.» — мрачно возразила страж и взялась за приборы.

Дальнейшее проистекало быстро и как бы не со мной. Много яркого света, смена линз, чтение букв, и даже прикосновение к глазу и все с использованием полного ассортимента приборов. Ощущение прохождения через автоматизированную конвейерную линию прошло только после того как страж объявила процедуру законченной и предложила проследовать в другой кабинет для встречи с доктором.

Угроза глаукомы продолжала висеть в воздухе, превращая ожидание доктора в ожидание приговора. Занятие не из приятных, особенно в условиях постепенной утраты зрения под действием только что закапанного атропина. Искусственно извлеченные глубокие мысли о бренности существования как-то на это раз не помогали, а наоборот оказались вытеснены плебейской мыслишкой «какого хрена ты сюда приперся».

Появление доктора изменило все. Не то чтобы я мог его хорошо рассмотреть, но класс почувствовал сразу. Высокий, сухой, неулыбчивый, но очевидно доброжелательный человек, преступил к осмотру сразу после рукопожатия (не упомянув про угрозу глаукомы). Количество приборов было не меньше чем у стража, а лучи света еще ярче. После каждого теста он одобрительно ворчал что-то себе под нос, в чем я усиленно пытался уловить слово «глаукома». Время шло, напряжение возрастало вместе с ощущением гнетущей неопределенности. Пронизанный очередным, особенно ярким лучом света, я ждал неминуемого, и оно произошло — что-то во мне щелкнуло и в глазах потемнело. Ну, то есть зрение ушло полностью. «Все, приехали» — подумал я, автоматически отмечая неуместную цензурность выражения.

— «Доктор, я ничего не вижу» – выдохнул я, с трудом скрывая охвативший меня ужас. В одно короткое мгновенье передо мной пронеслась вся череда счастливых лет, наполненных восхитительными образами окружающего мира, так безрассудно небрежно разбросанными по уголкам памяти, и теперь вдруг поразившие своей бесконечной ценностью.

— «Я тоже» — после непродолжительной паузы сообщил доктор встревоженно, но без паники, – «Электричество выключили» — добавил он.

Я не знаю как должен выглядеть процесс прозрения, но в моем случае это было прекрасно. Да — и угрозы глаукомы тоже не обнаружили (что обошлось в дополнительные 200 долларов, неоплаченные страховкой).

Минздрав предупреждает: Тем у кого при слове “Родина” возникает рефлекторное желание приложить руку к сердцу, перед чтением этой статьи следует запастись валидолом.

Наукой замечено, что слова «Родина» и «Патриотизм», даже у вполне цивилизованных людей, вызывают своего рода религиозный транс, сопровождающийся такими симптомами как: стекленеющий увлажненный взгляд, горделивая осанка, потеря чувства юмора, ослабление способности к анализу и повышенная агрессивность.

Любопытно отметить, что пребывание в таком состоянии доставляет удовольствие похожее на наркотическую эйфорию и легко входит в привычку. Еще одной характерной особенностью патриотической интоксикации, является стремление больных сбиваться в стаи, создавая вокруг себя специфическую атмосферу, называемую «патриотическим духом». У здоровых людей этот запах вызывает рвоту, но благодаря эффекту привыкания постепенно трансформируется в апатию.

Со временем болезнь приобретает хроническую форму, труднее поддается лечению и делает человека чрезвычайно удобным в эксплуатации. Именно этот фактор и побуждает власть поддерживать население в таком глубоко приподнятом состоянии как можно дольше.

Патриотический дух, как любой наркоэффект, со временем выветривается, если его не поддерживать искусственно, поэтому властям приходится вкладывать значительные средства в постоянные инъекции патриотической пропаганды. Исторически, всплески патриотизма всегда были тесно связаны с национализмом и сопровождали диктаторские режимы в их наихудшем проявлении. Под знаменем патриотизма совершено такое количество массовых преступлений, что по крайней мере у людей называющих себя интеллектуалами должен был бы выработаться иммунитет. Однако, этого не наблюдается. В России «патриотизм» всегда был в ходу, но в последнее время интенсивность патриотической пропаганды резко возросла, что свидетельствует о каких-то быстро идущих процессах.

В 21-м веке, в условиях социальной, культурной, экономической и этнической интеграции – это понятие выглядит абсолютным анахронизмом. Патриотизм это прежде всего деление мира на «своих» и «чужих», причем с заведомо положительной коннотацией в первом случае и отрицательной во втором. У патриотизма есть два основных контекста — личный и социальный. Первый сводиться к эмоциональному отношению индивидуума к среде его обитания/воспитания и является сугубо личным делом, а второй — относится к общественным нормам поведения. В обоих случаях возникает вопрос о границах приложения патриотизма – семья, город, район, республика, страна, а может быть социальная группа или корпорация? В первом случае это личный выбор, не касающийся никого кроме самого субъекта, а во втором этот вопрос исторически разрешен в пользу государства, т.е. властных структур.

Абсурдность этой ситуации становится особенно очевидной в условиях больших, многонациональных стран, таких как Россия. Трудно объяснить почему житель Москвы должен испытывать патриотические чувства по отношению к Бурятии или Ингушетии только потому, что они входят в состав России, а на Украину и Белоруссию эти чувства уже не распространяются с 1991 года.

Кроме того, благодаря все той же информационной, культурной и экономической интеграции все чаще интеллектуальные связи между людьми живущими в разных частях планеты, но принадлежащими к одной социальной группе, оказываются теснее, чем между жителями одной многоэтажки. Почему я должен любить люмпена из Москвы больше, чем профессора из Пекина или ученого из Ирана или очаровательную американо-француженку с франко-кубинско-греческой кровью и абсолютно родственной нам ментальностью? В данном случае я говорю о конкретных людях с которыми свела судьба и с которыми ощущение «своих» возникло после первого же общения.

Наша духовная близость с этими людьми не случайность. Они все являются плодом одной западноевропейской цивилизации, воспитаны на той же литературе, знают и любят ту же музыку, а первые двое даже прошли через тот же тоталитарный морок что и мы, только со специфическими местными атрибутами. Для них, их «национальная» культура прошла таким же вторым планом как и для нас матрешки, балалайки и «калинка с малинкой».

Другими словами, ментально мы гораздо ближе к людям с аналогичным уровнем культуры, вне зависимости от места их рождения, чем к большинству населения «родной» страны. Еще одним косвенным подтверждением этой мысли является то как наши дети выбирают друзей и подруг. Из наших четырех мальчиков только один имеет русскоязычную girlfriend а в их компаниях русскоговорящих очень мало.

Это не означает, что языковых и культурных барьеров больше не существует, они конечно по прежнему остались, хотя и стали значительно ниже, но главное это что для цивилизованного человека отсутствие предубеждений по отношению к «чужим» стало нормой. В Америке патриотизм в целом не популярен. Точнее, он присутствует в очень ограниченном объёме как часть официальной атрибутики или в мало образованной части общества, но среди интеллектуалов считается неприличным.

И еще, для правильного понимания этого термина в России достаточно взглянуть на то как российские пропагандисты “патриотизма” скупают недвижимость на западе, переводят туда деньги и отправляют свои семьи?
—————-
— «Те, кто радостно маршируют в строю под музыку получили головной мозг по ошибке: для них и спинного было бы достаточно. Я настолько ненавижу героизм по команде, бессмысленную жестокость и весь отвратительный нонсенс того, что объединяется под словом «патриотизм», равно как презираю подлую войну, что скорее готов дать себя разорвать на куски, чем быть частью таких акций»
(Альберт Эйнштейн)

— «Патриотизм есть, главным образом, уверенность в том, что данная страна является лучшей в мире, потому что вы в ней родились. Вы никогда не будете жить в спокойном мире, пока не выбьете патриотизм из человеческого рода.»
— «Патриотизм — разрушительная, психопатическая форма идиотизма.»
(Бернард Шоу)

— «Патриотизм — чувство безнравственное потому, что, вместо признания себя сыном Бога, как учит нас христианство, или хотя бы свободным человеком, руководящимся своим разумом, — всякий человек, под влиянием патриотизма, признает себя сыном своего отечества, рабом своего правительства и совершает поступки, противные своему разуму и своей совести.
(Л. Н. Толстой)

За последние несколько лет конфронтация между Россией и Западом обострилась до уровня холодной войны грозящей переходом в горячую. Казалось бы, в наш информационной век у интеллектуалов всего мира не должно быть серьезных разногласий в интерпретации событий такого масштаба. Однако, в большинстве случаев политические дискуссии между оппонентами быстро скатываются к эмоциональным перепалкам, не оставляя шансов не только для выяснения истины, но зачастую и для сохранения отношений.

Растущий уровень агрессивности и мракобесия в России пожалуй уже превысил уровень советских времен и конечно многие вынуждены скрывать свои взгляды в целях выживания, но и среди оставшейся части совсем не глупых и образованных людей, да еще и закаленных советской пропагандой, про-путинцы не редкость. Не смотря на наличие интернета и открытых границ, они пребывают в абсолютной уверенности, что весь мир живет в такой же атмосфере военной истерии как и они, и что политическая пропаганда на западе отличается от российской только направлением.

Расслоение общества на антагонистические лагеря представляется естественным следствием тотальной пропаганды. Механизм прост — подавляющее большинство общества будучи беззащитным перед давлением потока профессионально организованной информации, в которой факты и логика заменены эмоциями, оказывается объединённым в одну группу, а те кто обладает сопротивляемостью пропаганде – в другую.

В этой статье сделана попытка формализовать дискуссию для тех, кто еще способен ее вести. Не смотря на разнообразие обсуждаемых тем, можно выделить несколько фундаментальных пунктов, определяющих ответы практически на все вопросы.

Про-путинская позиция:

1. Россия — великая держава, обладающая не только самой большой в мире территорией, но и самым высоким научным и культурным потенциалом (возможно в результате генетического превосходства), что дает ей право на особый статус.

2. Российская политическая система близка к оптимальной для России и имеет шанс вывести страну в мировые лидеры (или по крайней мере из кризиса).

3. Российская экономика после 14 летнего бурного роста, переживает временные трудности инспирированные враждебностью «запада», которые вскоре будут преодолены.

4. «Запад» всегда был и остается настроен враждебно по отношению к России, стремится к политическому доминированию и захвату российских природных ресурсов.

5. Страны «запада» находятся в состоянии социальной, политической и экономической деградации и в недалеком будущем проиграют соревнование с Россией.

Альтернативная позиция:

1. Россия представляет собой самую большую по площади, но в остальном ординарную псевдо-европейскую страну со средним научным и культурным потенциалом.

2. Российская политическая система отличается высокой степенью централизации власти, что влечет за собой высокий уровень коррупции, снижает эффективности экономики и сопровождается внешнеполитической непредсказуемостью и агрессивностью.

3. Российская экономика никогда не отличалась эффективностью и высокие темпы роста в период с 2000 по 2014 года были обусловлены временным подъёмом цен на сырьевые ресурсы. Перспектив улучшения ситуации не наблюдается.

4. Агрессивности со стороны «запада» против России никогда не было, но всегда было стремление к обеспечению стабильности открытого рынка и включению России в его состав.

5. Страны «запада» значительно превосходят Россию по всем экономическим показателям и нет никаких признаков изменения ситуации в обозримом будущем.

Начну с методологии. Во первых, согласимся что чудес не бывает, поэтому, если предложенный факт противоречит общей модели мы будем вынуждены либо менять модель либо считать факт ложным. Во вторых, исследования могут базироваться только на обобщенных оценках и отдельные факты аргументами не являются. И в третьих, любой анализ требует объективности, в связи с чем, мы полностью исключаем эмоции (в том числе чувство патриотизма).

Итак, оставив в стороне тот факт, что патриотизм всегда использовался власть предержащим меньшинством для управления пассивным большинством и что под этим знаменем совершено максимальное количество массовых преступлений, сконцентрируемся только на том что разделение мира на «своих» и «чужих» лишает нас объективности. Поэтому, предлагаю на время забыть о том где мы родились и рассматривать Россию просто как одну из 195 стран мира.

1. Россия Великая Держава

Идея особого пути и интеллектуального превосходства россиян над глуповатым и бездуховным западом широко пропагандируется в российских СМИ, что в условиях авторитарного государства вполне ожидаемо. Но, тот факт, что эта позиция прослеживается и в мировоззрении значительной части российской интеллигенции уже не выглядит тривиальным. Должен признаться, что подсознательное чувство превосходства над окружающими, и особенно над теми кто не склонен отвечать тебе тем же, мне хорошо знакомо. Прошло некоторое время прежде чем я понял, что это мерзкое качество (arrogance) является нашей российской национальной чертой. Итак, попробуем разобраться есть ли у России и россиян какие либо основания для чувства превосходства над странами «запада».

Россия безусловно страна с самой большой в мире территорией (правда, более чем на 2/3 мало пригодной для жизни). Это дает ей сомнительное (об этом позже) преимущество в виде значительных запасов природных ресурсов, но является слабым основанием для претензий на статус великой державы. По численности населения в 145М, Россия занимает 9-е место в мире (около 16% от «запада», СССР был на 4-м месте). Для объективного сравнения воспользуемся четырьмя критериями: экономика, наука, образование и культура.

Экономика

Подробней о российской экономике ниже (в пункте 3), но если вкратце то по совокупному экономическому потенциалу она составляет менее 2% от мировой экономики и менее 4% от «западной». По номинальному ВВП на душу населения (около 11 тыс. долларов на человека в год) Россия находится в районе 60-го места, опустившись туда с 50-го, где она находилась в самом «жирном» 2013 году. Анализ динамики изменения ВВП России за последнее десятилетие показывает его прямую зависимость от цен на нефть. Т.е. в области экономики Россия не может похвастаться никакими достижениями, кроме временного подъёма уровня жизни за счет завышенных цен на сырье. Подробнее здесь.

Наука

Для оценки текущей ситуации в науке воспользуемся статистическими данными по количеству научных публикаций и их цитированию. На сайте SJR представлены суммарные цифры по обоим критериям для 27-ми областей интеллектуальной деятельности по всем странам мира. Россия в этом списке, по совокупному критерию находится на 13-м месте, по физике – на 7-м, по математике – на 9-м, по остальным – не входит в первую десятку. Первое место по всем показателям с большим отрывом занимает США (более чем вдвое по сравнению с Китаем и в 41 раз больше России).

После перехода от абсолютных цифр к удельным значениям (на 1000 человек) картина меняется для России в худшую сторону. По совокупному критерию она оказывается на 72-м месте, по физике – на 42-м, по математике – на 49-м, США по совокупному критерию – на 15-м, а в первую десятку входят Швейцария, Дания, Швеция, Исландия, Голландия, Финляндия, Монако, Англия, Норвегия и Израиль.

Количество международных премий, как общее, так и на душу населения тоже не вдохновляет. По абсолютному количеству нобелевских лауреатов первое место занимает США с количеством премий 368, а Россия — 9-е место с количеством премий 27 (включая Украину и Белоруссию),. По удельному показателю из 72 стран, Россия находится 44-м месте, США – на 16-м месте, а в первую десятку стран с населением более 5 миллионов человек входят: Швеция, Швейцария, Норвегия, Австрия, Дания, Англия, Израиль, Венгрия, Германия и Голландия. Исключение ненаучных премий (мира и по литературе) принципиально картину не меняет. В абсолютном выражении Россия на том-же 9-м месте с 18-ю премиями, США – на первом с 335-ю. В удельном выражении – США на 11-м месте, Россия – на 31-м. (Источник)

Образование

По части высшего образования — только предположив, что все вокруг идиоты можно утверждать что мировые рейтинги базируются на количестве сортиров. Конечно главными критериями являются количество и качество научных и технологических достижений, публикаций, наград и. т. п. «Сортиры» могут тоже учитываться, но в конце списка приоритетов.

В России бытует мнение, что СССР и потом Россия доминировали на математических и физических международных олимпиадах. Я проанализировал вопрос с математическими олимпиадами и не нашел никаких свидетельств российской исключительности. Я пришел к выводу что результаты на таких олимпиадах определяются тремя параметрами: популярностью, качеством среднего образования и численностью населения. Например Израиль, несмотря на первое место в научной активности не победил на математических олимпиадах ни разу – другого объяснения кроме малой популярности я не вижу.

Следующая таблица дает количество побед по трем странам в интервалах в десять лет. Данные взяты с официального сайта International Mathematical Olympiad.

Country	1959 — 1969	1969 — 1979	1979 — 1989	1989 — 1999	1999 — 2009	2009 — 2019	Subtotal
Китай			0	6	8	5	19
Россия	5	4	4	1	2	0	16
США		1	2	1	0	2	6

СССР участвовал в математических олимпиадах с момента их зарождения с 1959 года. США присоединились в 1974, а Китай – только в 1985. Как видно из этой таблицы, основное количество побед России приходится на период СССР, в условиях слабой конкуренции. Китай захватил инициативу и вышел на первое место по всем показателям несмотря на поздний старт. В Америке детские олимпиады (как впрочем и взрослые) никогда не были особенно популярны, и тем не менее США победили на двух последних (в 2015 и 2016).

Итак, из представленных материалов следует, что Россия представляет собой большую, но вполне ординарную страну с традиционно низким уровнем жизни и склонностью к централизованной власти и коррупции. Тем не менее, есть один критерий дающий России статус исключительности. Это тот самый критерий который делает ее опасной для остального мир: уровень концентрации ресурсов. Речь идет о комбинации централизованной политической власти с масштабами управляемых (прежде всего человеческих) ресурсов. На планете есть только две страны резко выделяющиеся по этому показателю: Китай* и Россия. По уровню централизации политической власти обе страны находятся примерно в одном положении (136-е и 132-е места в Индекс Демократии), но по численности населения Китай превосходит Россию почти в 10 раз. По счастью, тем не менее, благодаря своей глубокой экономической интеграции с западом, Китай не представляет такой опасности как Россия.

Логика подсказывает, что в этих условиях становится возможным, в ущерб населению страны, направлять непропорционально большие ресурсы на решение отдельных задач. Именно это и наблюдалось на протяжении всей жизни СССР. Сначала индустриализация на фоне голодомора, потом создание самой большой в мире армии (с затратами до 80% ВВП), потом ядерная и космическая программы на фоне всеобщей нищеты.

В общем картина понятна. Так откуда же этот российский гонор?

Типичный набор антиамериканской реторики сводится к обвинениям в глупости, алчности, коварстве и стремлении к «мировому господству».  Предлагаю провести классическое расследование этого преступления. Для этого необходимо определить наличие трех составляющих: мотива, возможности и свидетельств акта.

Начнем с «мирового господства». Прежде всего само понятие представляет собой анахронизм 19-20 века (так же как и «патриотизм») не соответствующий устройству современного мира. С тем же успехом можно рассуждать о мировом еврейском заговоре или захвате земли инопланетянами. В западном мире попросту нет (и быть не может) ни политических, ни экономических сил заинтересованных в «мировом господстве» в классическом смысле этого словосочетания. Причина простая – низкая концентрация и сменяемость политической власти в сочетании с доминированием экономики над политикой.

Страны не могут иметь ни желаний, ни коварных планов – их имеют люди находящиеся у власти. Население страны может нести какой-то вялый (в силу свей инертности и ограниченности) заряд активности, но он никогда не приводит ни к каким сколько ни будь заметным последствиям без участия власти. Совершенно понятно, что масштабы этого участия зависят от степени консолидации власти в «одних руках». Именно поэтому источником всех масштабных катаклизмов всегда были диктатуры. Это не означает, что диктатура всегда ведет к войнам или другим массовым преступлениям, но почти всегда. Вероятность такого развития событий высока в силу особенностей человеческой психики – от неограниченной власти у большинства сносит крышу. Соответственно, распределенная власть, хотя и не гарантирует от ошибок, но резко снижает вероятность таких широкомасштабных катаклизмов как глобальные войны за «мировое господство».

Теперь, попытаемся оценить в каком соотношении находятся страны мира с точки зрения консолидации власти. Мои интуитивные представления практически полностью совпали с результатами анализа представленного в исследовании Индекс Демократии. Анализ проведен по 5 критериям характеризующим сменяемость власти, качество системы выборов, функционирование правительства, свободу прессы, и личные свободы. Шкала оценки составила от 0 до 10. Ожидаемо, большинство развитых стран запада попали в верхнюю часть списка с приведенным коэффициентом выше 7 (США – на 21-м месте с коэфициентом около 8), а Россия оказалась на 135-м месте с коэффициентом 3.17 в компании с Руандой и Зимбабве.

Экономическая составляющая тоже очевидна – на мировом рынке доминируют интернациональные корпорации, размер и финансовые возможности которых превосходят бюджеты большинства стран. Например годовой оборот 35 самых крупных компаний составляет более 6.5 триллионов долларов США, что в 5 раз больше ВВП России, а оборот таких компаний как Toyota, Volkswagen, Apple  больше годового ВВП 75% стран. При этом, все эти компании интернациональны, с махимальной национальной долей не превышающей 40%. Т. е. доминирование интернационального капитала над государственным это неоспоримый факт. В силу своей интернациональности и экономической сфере деятельности, интересы этих корпораций, не могут совпадать с интересами государств и уж точно не могут стремиться к политическому «мировому господству». Ну, то есть, Apple хотел бы выйти на первое мест в мире по продаже телефонов, что конечно можно назвать стремлением к «мировому господству», но ведь это не то что имеется в виду под этим термином в политическом контексте?

ЧАСТЬ 2

И так, мы выяснили, что в современном мире традиционная борьба за «мировое господство» уступила место конкурентной борьбе за рынки сбыта. В условиях преобладающей экономической интеграции и поточного производства обеспечение мировой стабильности становится главной задачей для всех участников процесса. Например, большинство сборочных заводов расположены в странах с дешевой рабочей силой (Китай, Мексика, Индия, Ирландия, …), в то же время автоматизированные производства комплектующих разбросаны по странам с высокими технологиями, а владельцы производств и потребители продукции распределены вообще по всему миру. Совершенно очевидно, что любые нарушения нормального функционирования этого сложного организма влекут за собой потери, прежде всего для сильных мира сего (владельцев). Именно поэтому они используют все свои возможности, в том числе влияние на политические структуры своих стран, для обеспечения мировой стабильности. Эффективность этих усилий — другой вопрос (но об этом позже).

Теперь по поводу источников нестабильности. Как мы знаем из физики, для создания любого направленного возмущения требуется источник энергии и направляющая сила. В нашем случае роль энергии играют деньги, а направляющей силы – власть. А теперь проведем умозрительный эксперимент: для различных регионов планеты посчитаем «коэффициент источника нестабильности» как произведение уровня концентрации власти и входящего денежного потока и поставим получившемуся цифровому диапазону в соответствие шкалу цветов от голубого (минимум) до красного (максимум). В результате мы получим три красных пятна: Китай, нефтедобывающие страны среднего востока и Россия. Китай, хотя и в состоянии быть источником нестабильности, но крайне в этом не заинтересован в силу своей глубокой экономической интеграции с западом. В двух других случаях есть все необходимые компоненты — деньги от завышенных цен на нефть и концентрация власти в одном случае от средневековой идеологии, а в другом – давняя традиция. Причем, трудно сказать что опасней, поскольку в первом случае приходится иметь дело с неуправляемым безумием в виде джихада в ответ на открытие Макдональда, а в другом — с вполне циничным (и потому управляемым) авторитарным авантюризмом, но с атомной бомбой и, хотя и отсталой, но индустриальной экономикой. В этих условиях, санкции это естественная, но мало эффективная попытка урезонить борзеющего диктатора.

Из всего сказанного следует, что «борьба Америки за мировое господство» это не более чем пропагандистский штамп используемый авторитарным режимом для устрашения населения с целью удержания власти. Мы столько лет жили в СССР прекрасно это понимая – что изменилось, кроме того, что западный мир стал еще более открытым и интегрированным?

————

* Бурный рост Китайской экономики это естественный (если этому не мешать) плод экономической и технологической интеграции основанный на перемещении производств в районы с дешёвой рабочей силой. Процесс с хорошо прогнозируемыми последствиями – вначале всплеск с темпами роста до 15% а затем их снижение от 8-14% в 2000-2012 до 6.5% сейчас с прогнозом в 4.8% к 2020 с дальнейшим медленным подтягиванием к цифрам развитых стран.

Vladimir Bernstein,  May, 2015

Для подавляющего большинства россиян ответ на этот вопрос очевиден – конечно СССР. Да и какие могут быть сомнения если именно СССР понес самые большие потери (более 20 миллионов погибших) и именно советская армия нанесла сокрушительное поражение Вермахту освободив более половины Европы. Союзники, хотя и принимали участие в военных действиях в Африке и Италии, но вступили в войну по настоящему только после высадки в Нормандии в Июне 1944, когда исход войны был уже предрешен и задача Союзников сводилась только к тому, чтобы не допустить захвата Советским Союзом всей Европы. Практически вся непомерная тяжесть этой войны легла на плечи Советского Союза и помощь союзников, как военная, так и материальная (Ленд-лиз) только незначительно ускорили события.

Некоторые аспекты в этой общепринятой в СССР (а теперь и в РФ) картине, всегда вызывали сомнения (по крайней мере у меня). Главный вопрос — как объяснить невероятную живучесть страны потерявшей более половины наиболее экономически развитых территорий и большую часть армии, и несмотря на это, не только продолжившей сопротивление, но и нашедшей ресурсы для перехода в контр наступление закончившееся победой?  Общепринятый ответ – страна выжила благодаря нечеловеческим усилиям советского народа — за счет непропорционально высоких людских потерь (по крайней мере в 7 раз превысивших потери Германии), и уникальной продуктивности мобилизационной экономики превзошедшей возможности самой мощной в Европе экономики Германии.

Здравый смысл подсказывает, что в середине 20-го века исход глобальной войны вовлекшей крупнейшие наиболее развитые страны и продолжавшейся 6 лет зависел не от солдатской доблести или качества командования и даже не от численного превосходства и качества вооружения (не считая ядерного), а от экономической потенции участников и их способности производить оружие, боеприпасы и другие материалы обеспечивающие боеспособность армий. Другими словами, при условии примерного паритета по размеру и уровню технического развития стран участниц экономический фактор является решающим и логично предположить, что сторона с существенно более высоким внутренним валовым продуктом (ВВП) имеет предпочтительные шансы на победу. Попробуем взглянуть на события второй мировой войны с этой точки зрения.

График внизу показывает изменение ВВП стран участниц второй мировой войны на интервале между 1938 и 1945 годами [1].

Изменение ВВП стран участниц второй мировой войны с 1938 по 1945 годы

Обращают на себя внимание два факта: первое — до 1941 года ВВП России и Германии практически совпадают, и второе — ВВП США значительно превосходит ВВП остальных стран, причем разрыв постоянно увеличивался на протяжении всего рассматриваемого периода.

Отмечу, что с Сентября 1939 года по 22 Июня 1941 СССР и Германия были если не союзниками то партнерами имевшими тесные экономические связи и разделившими между собой Польшу, Румынию, Прибалтийские страны и Финляндию. Любопытно, что в отличие от Германии, которая сохранила оккупированным странам независимый статус, СССР присоединил все оккупированные территории к себе, чем и объясняется некоторый подъем ВВП в 1940 году.

Теперь взглянем на динамику изменения ВВП противостоящих коалиций на том же интервале времени с участием и без учета США. Как видно из следующего графика, к началу войны в 1939 году суммарный ВВП Союзников (Англия и Франция) составлял 486 млрд долларов, в то время как страны Оси  (Австрия, Германия, Италия и Япония) имели совокупный ВВП — 746 млрд долларов, что давало Оси преимущество в 35%.  В 1940 году, в результате оккупации Франции Англия осталась в одиночестве с ВВП 316 млрд долларов против блока Оси с ВВП выросшим до 917 млрд долларов, что давало Оси 190% преимущества, не оставляя Англии никаких шансов.

В Июне 1941 года, после нападения Германии на СССР ВВП союзников увеличился за счет присоединения СССР и составил 703 млрд долларов против 911 млрд долларов блока Оси. Т.е. до вступления в войну США страны Оси имели почти 23% преимущество, которое в 1942 году, в результате захвата значительной части территории СССР Германией, увеличилось (без учета США) до 33%.

Динамика изменения ВВП Союзников (Allied) и стран ‘Оси’ (Axis)
с учетом и без учета участия США.

Вступление США в войну радикально изменило баланс ВВП в пользу Союзников. В 1941-м году преимущество Союзников составило около 50% ($1797 млрд против $911 млрд), а к концу войны выросло до 300% (в основном за счет роста ВВП США). 

Однако, экономическое превосходство еще не означает реального участия в войне. На следующей диаграмме представлено распределение военных расходов между участниками коалиций [2].

Распределение военных расходов между странами
участницами второй мировой войны

Как видно из этой диаграммы, военные расходы Союзников составили 61% от общего объёма против 39% вклада противника, что дает представление о размерах материального превосходства необходимого для победы. Тот факт, что Германия понесла 65% всех военных расходов ‘Оси’ не удивляет, но то что военные расходы США составили более половины, а СССР 30% от общих расходов союзников, выглядит не тривиально.

Ресурсное участие союзников в войне можно разделить на две части: оказание материальной военной помощи через программу Ленд-Лиз и участие в прямых военных действиях (на суше и на море). 

Приведённый  к сегодняшнему доллару объем Ленд-Лиза в СССР составил $180 млрд за четыре года [3] или $45 млрд в год и включал в себя: станки, метал, топливо, взрывчатку, грузовики, танки, артиллерию, самолеты, продукты питание, одежду, и пр. Собственные военные расходы СССР составляли около $40 млрд в год (13% от ВВП — максимальный процент долговременных военных расходов). Т. о. объем прямой Американской помощи составил более половины всех военных расходов СССР. 

Приведенная выше финансовая оценка долевого участия союзников в войне полностью подтверждается количеством произведенного вооружения и сопутствующих военных материалов, использованных странами участницами в военных действиях. Из общего числа единиц произведенных союзниками на долю СССР приходится: самолетов — 18%, тяжелого вооружения — 46%, легкого вооружения — 28%, флот — 2%, транспорт — 5%, натуральные ресурсы — 13%. Еще один факт косвенно подтверждает доминирующий вклад США в войну — расходы Германии на строительство подводных лодок (1156 штук) для войны на море (в которой СССР практически не принимал участия), превысили расходы на производство всего тяжелого вооружения.  

Конечно история не имеет сослагательного наклонения и все же из приведенных цифр становится очевидным, что именно участие США решило исход второй мировой войны. Причем, вывод о том, что неучастие США в войне привело бы к противоположному ее результату получен путем простого вычитания американских расходов из реальных статистических данных, в то время, как исключение, США не только лишило бы союзников более, чем половины материальных ресурсов, но также привело бы к изменению динамики развития событий и с большой вероятностью – к более интенсивному росту военной промышленности стран ‘Оси’ и замедлению или сокращению производства на стороне союзников. Тем не менее даже без учета этих факторов, простое механическое вычитание доли США приводит к результатам показанным на следующей диаграмме.

Процентное соотношение между военными расходами союзников (Allied) и стран ‘Оси’ (Axis) без учета США.

Результат выглядит неутешительно для союзников: соотношение между военными расходами коалиций поменялось бы на противоположное, т.е. страны ‘Оси’ имели бы не менее 35%-oe преимущество, что дает основание предполагать, что в этом случае исход Второй Мировой Войны был бы не в пользу союзников.

К этому можно добавить, что изъятие из уравнения СССР привело бы к сохранению минимального преимущества союзников в военных расходах (52% против 48%) со значительным превосходством в экономической потенции (более 50%), что вероятнее всего привело бы к существенному увеличению времени войны, но не изменило бы ее исхода. Но, это при условии отсутствия ядерного оружия, применение которого привело бы к победе союзников примерно в те же сроки.

 

[1] — Estimated GDP of the Second World War’s largest powers from 1938 to 1945

[2] — Military production during World War II (Wikipedia)

[3] — World War II Allies: U.S. Lend-Lease to the Soviet Union, 1941-1945