Преступление

Начальный иммигрантский период был отмечен глубоким доверием к парикмахерским возможностям жены. Как выяснилось, ножницы очень сближают и в качестве инструмента убеждения уступают только опасной бритве. Наши, и без того неплохие отношения (времени на их выяснение категорически не хватало) резко улучшились, несмотря на сомнительное качество профессионального результата.

Со временем, изменившийся социальный статус ознаменовался появлением домашнего мастера. Им оказалась очаровательная блондинка, вооруженная всеми атрибутами прекрасного пола, включая отчетливые признаки интеллекта. Мысль о возможной провокации со стороны жены немного настораживала, но постепенно уступила место вполне приемлемому чувству легкого риска.

Наши свидания начались в ее апартаментах и уже на ранней стадии выглядели многообещающе, а затем, повидимому в поисках острых ощущений, переместились в нашу ванную комнату где и продолжались с возрастающей интенсивностью. Я с удивлением обнаружил, что волосы стали расти быстрее. Наличие полного комплекта домочадцев этажом ниже, придавало мероприятию дополнительной остроты.

Каждая встреча начиналась с ритуальной двусмысленной шутки по поводу «приглашения в нумера», создавая атмосферу легкой, но очевидной интимности. После обмена бытовыми новостями и некоторого количества абстрактно-философских рассуждений на смежные темы, беседа непринужденно, но неуклонно уходила в лирически-эмоциональную область, как бы невзначай, но неминуемо периодически пересекая границы дозволенного.

Выпущенная на свободу романтическая чувственность клубилась розовым туманом, заполняла собой все окружающее пространство, беспрепятственно проникая сквозь широко открытые для этого поры и заметно нарушая нормальную деятельность мозга. Манипуляции с волосами довершали дело превращения, казалось бы неглупого и не очень молодого человека в блаженного дебила. Мое второе я, высокомерно посмеиваясь, наблюдало за происходящим со стороны и нагло констатировало этот факт, что впрочем, не оказывало на первое никакого воздействия. Даже такие выражения как «ну, куда же ты, старый козел» не производили никакого эффекта и я упорно продолжал млеть и нести ахинею. К концу сеанса мы оба чувствовали себя неуместно возбужденными и слегка уставшими. Прощались несколько излишне поспешно, пряча за подчеркнутой галантностью неизвестно откуда взявшееся чувство вины.

Решением семейного совета (при одном воздержавшимся), наши отношения были прерваны так же внезапно, как и начались. Официальной версией причины было неудовлетворительное качество прически, а неофициальная не обсуждалась. С тех пор, мое отношение к профессии «парикмахер» изменилось радикально и навсегда, а светлый образ жрицы занял свое почетное место на историческом иконостасе.

Наказание

Поначалу, обслуживание в местной парикмахерской не предвещало никаких неприятностей (кроме грустных романтических воспоминаний о безвозвратно утраченной альтернативе). Несколько удивляла высокая текучесть кадров и странная неоднородность персонала, но явных признаков опасности не наблюдалось. В глубине души я чувствовал угрозу исходившую из недр этого заведения, но наивно полагал, что смогу оценить грозящую опасность по ее внешним признакам и вовремя предотвратить. При всем разнообразии, населявших контору персонажей, их объединяло одно общее качество – чувство внутреннего сопротивления, возникавшее при каждом усаживании в кресло. Невыразительная посредственность результатов их деятельности успешно компенсировалась семейной толерантностью.

Но однажды, “удача” наконец улыбнулась мне в виде приветливой, вполне привлекательной девушки, весь облик которой показался мне надежной гарантией успеха. Впервые я уселся в кресло без душевных сомнений, а даже с некоторым воодушевлением. О, как же я ошибался! После 27 лет жизни в активной языковой среде, трудно предположить возможность такого катастрофического культурного провала. Все началось с казалось бы невинного дежурного вопроса «Как будем стричь?». Но, после типично наивно-невнятного ответа с предложением сделать из меня красавца, прозвучало роковое уточнение: «Ножницы или машинка?». Кто бы мог подумать, что в этих заурядных словах может быть скрыто так много смысла. Мой, позорно легкомысленный ответ, что-то вроде «На ваше усмотрение маэстро», и стал причиной последовавшей за этим катастрофы. «Ну что ж, тогда машинка», с непонятным, в тот момент, воодушевлением заключила она. Дальнейшее произошло мгновенно. С легким стрекотом, почти весь волосяной покров моего затылка слетел на пол.

Понимая непоправимость произошедшего, я, тем не менее, стал лихорадочно искать выход из положения, и после мучительных и совершенно безрезультатных поисков, как это часто бывает в подобных случаях, быстро устал и тихо смирился с постигшим меня несчастьем. А, зря. Моя внутренняя жизнь не осталась незамеченной – «Все таки ножницы?» — прочел я вопрос-ответ во встревоженном взгляде «маэстро». Никогда не поддавайтесь на компромиссы. Если бы дело было доведено до конца без смены инструментария, возможно последствия не были бы такими тяжелыми.

Очень скоро стало ясно, что изначальный выбор в пользу машинки был сделан не случайно – ножницами она владела значительно хуже. Малодушно избегая собственного взгляда в зеркале, я пытался утешить себя слабой надеждой на мытье головы, но будучи по натуре прагматиком, в глубине души знал наверняка – не поможет. Сочетание голого затылка с категорически неоднородным покрытием темени создавали устойчивое ощущение разрыва с реальностью. Мысли путались в диапазоне от «этого не может быть» до «нет, это не со мной». Процедура завершилась в напряженном молчании. «Маэстро» вела себя как готовый к защите нашкодивший кот, всем своим видом демонстрируя, что в случае претензий – она не причем. Реальный масштаб нанесенного ущерба был еще не ясен, но судя по растерянности и даже сочувствию к жертве, пробивавшимся сквозь оборонительные редуты «маэстро», он был не маленьким.

Даже закаленная в боях семейная толерантность, при моем появлении замерла в оцепенении. «Не надо…» — тихо сказал я на попытку нарушить напряженное молчание и хмуро побрел уединяться. «В…вырастет…» — неуверенно и слегка заикаясь прозвучало мне вслед. На этот раз волосы росли на удивление медленно. Мои заискивающие просьбы о помощи, обращенные к жене, мстительно оставались без ответа, а попытки корректировать процесс самостоятельно, привели только к его замедлению.

Несмотря на очевидную бесперспективность этого занятия, я с необъяснимым упорством, продолжал периодически заглядывать в то же заведение в поисках чего-то, что можно обозначить как «знак судьбы…». И я его дождался. Будучи человеком незлобным и учитывая низкую вероятность успеха, я пытался принять решение — входить или нет, разглядывая работников снаружи. Несмотря на затемненные окна, в большинстве случаев мне удавалось достичь негативного результата даже не выходя из машины, после чего, с легким сердцем, я откладывал решение на неопределенный срок.

Но однажды, несмотря на снизившееся доверие к собственной интуиции, я дал ей шанс. Это была симпатичная молодая темнокожая женщина, почему-то создававшая впечатление опытного мастера. Она была занята с клиентом, но, увидев меня, приветливо махнула рукой предлагая подождать. Буду ждать, решил я, и собрался присесть. И в этот момент, из глубины зала, на полусогнутых неестественно тощих ногах, ко мне направилось нечто, в существование чего я перестал верить еще в детстве. Это была кошмарная комбинация бабы яги и кощея бессмертного, украшенная огромным крючковатым носом, мясистой волосатой бородавкой над бритвенно острой щелью рта и непропорционально длинными сучковатыми руками. Существо было явно не в духе – лохматые брови плотно сдвинуты, а в глазах светился зловещий мстительный огонь. «Неужели ко мне? … И зачем? … Меня, кого так любят все?» — промелькнуло в голове. «Опаздываю на срочное совещание, совсем забыл» — озабоченно промямлил я и, не отрывая взгляда от часов, медленно попятился к двери.

Ощущение зайца, убегающего от собак, быстро сменилось радостным чувством освобождения и надежды на, теперь уже без всякого сомненья, светлое будущее. В этом заведении я больше не появился никогда.